Прежде чем «причинять добро», нужно провести оценку

Идея выглядит парадоксальной: подсчитать то, что в принципе не измеряется деньгами. Разве не достаточно просто отчитаться о реализации проекта?

Конечно, можно просто подсчитать затраты на проект, на одного клиента, на программную деятельность и административные расходы… Оценить соответствие наших программ нашим же планам. Но еще важнее посмотреть, насколько эти планы соответствуют нуждам и потребностям тех, на кого они направлены. К сожалению, это не всегда совпадает. Бывает, что в какой-то области благотворители делают не то, что действительно нужно, а то, что они хорошо умеют. А потом удивляются, что благополучатели недовольны.

Кто первым придумал и использовал методику SROI?

Основоположником стоимостного подхода к оценке социального воздействия был американский фонд REDF, который поддерживал социальные предприятия. А одним из идеологов, на которых ориентируются специалисты по социальному возврату на инвестиции, был Роберт Кеннеди, брат президента США. Он, в частности, продвигал идею, что недостаточно просто считать деньги, и что валовый внутренний продукт выражает все, кроме того, ради чего стоит жить. Соответственно, нужен какой-то иной подход, который позволит включить в строгую финансовую отчетность важные для людей неэкономические результаты и привлечь к ним внимание.

Вы сопоставляете материальные вложения в проект и полученный социальный эффект, пересчитанный в деньги. Как определить, есть социальный эффект или нет?

Используются, главным образом, социологические методы – опросы, анкетирование, фокус-группы. Методы сбора данных давно известны и успешно используются. Инновационными являются принципы SROI.

Первый – принцип взаимодействия со стейкхолдерами: в анализе обязательно участвуют те, на кого направлена социальная деятельность.

Второй – понимание изменений. Часто, когда мы планируем проект, в голове есть существующая ситуация и есть более совершенная, к которой мы хотим прийти, есть шаги, которые мы собираемся предпринять. Но не всегда наши представления о прекрасном соответствуют действительности – особенно, когда мы планируем изменения для других людей.

Следующий принцип связан с тем, что мы должны учитывать в нашем анализе только те изменения, которые важны для наших благополучателей.

И наконец, необходимо действовать прозрачно и подтверждать полученный результат. По окончании анализа пишется отчет, в который включаются не только сложные экономические расчеты, математические модели, дисконтирование и прочие увлекательные вещи, но и достаточно подробный текст, описывающий картину изменений, содержащий цитаты людей и т.д.

Подтвердить отчет можно с помощью ассоциации оценщиков – Social Value International: два независимых эксперта проводят его верификацию на предмет соответствия принципам и анализируют справедливость выводов, сделанных исследователями. Кстати, CAF присоединился к ней в качестве члена, и мы надеемся развивать эту деятельность у нас в стране.

У вас уже есть опыт оценки по методу SROI?

Да, для начала мы взяли простую и понятную программу по здоровому питанию в школах, которую CAF реализует при финансовой поддержке компании  «Мон’дэлис». Она идет с 2007 года и заключается в том, что школы пишут заявки на приобретение оборудования для приготовления пищи или для повышения физической активности школьников. А затем могут реализовывать свои проекты: проводить уроки по приготовлению здоровой еды, организовывать на переменах или после уроков дополнительные спортивные занятия и тому подобное. Программа сфокусирована на детях от восьми до 12 лет –  возраст приобретения навыков и формирования привычек.

Что получилось в результате? Были неожиданности?

Вообще, были, и это очень хорошо. В целом программа работала неплохо, и мы собирались распространять ее на другие регионы (собственно, в связи с этим и проводилось исследование). Когда мы стали собирать данные именно для анализа SROI, вдруг выяснилось, что часто на ровном месте возникает некая напряженность – социальное неравенство, по крайней мере, в восприятии детей. Дело в том, что пока младшие классы готовили еду – дым коромыслом, вкусные запахи – и веселились с новым спортивным инвентарем на переменах, ученики пятых-шестых классов сильно расстраивались: им было обидно. Однако стоило чуть-чуть поменять дизайн программы, и этого негативного эффекта можно было избежать.

Социальный эффект вы обнаружили?

Да, причем влияние проекта оказалось шире, чем планировалось: кроме учителей и детей (главные целевые группы), он положительно влиял и на родителей. Причем порой заметно: мамы и папы переходили на более здоровое питание, покупали домой новое кухонное оборудование или спортивное снаряжение, а некоторые за время работы школьного проекта даже смогли избавиться от лишнего веса.

Замечательно, но как вы все это считали? Как вообще можно посчитать то, что в принципе не считается?

Это, пожалуй, самое интересное. SROI является продолжением экономического анализа «затраты-выгоды» (cost benefit analysis — СВА), в процессе которого сравнивают затраты с полученными результатами. Но обычно работают с тем, что проще выразить в денежном эквиваленте. Например, если в ходе проекта люди трудоустраиваются, они начинают платить налоги, перестают получать пособие по безработице – выгоды для государства очевидны и легко просчитываемы. Или, скажем, проект работает над сохранением семьи, дети не попадают в детские дома – государство опять же экономит деньги. Экономические результаты, учитываемые в SROI, формируются примерно так же: если мы создаем для людей источник доходов или экономим их деньги, это легко можно обсчитать.

Экономические результаты – лишь верхушка айсберга…

Действительно, SROI оперирует тремя видами результатов: экономическими, экологическими и социальными. Экологические результаты – это когда мы благотворно влияем на окружающую среду или снижаем вредное воздействие на нее. В мире есть определенный опыт монетизации аспектов, связанных с природой: например, та же стоимость углеводородных выбросов, квоты на которые должны покупать страны. Если же мы говорим о социальных результатах, в центре нашего внимания человек – мы смотрим на личное благополучие людей. И благополучие – это целая концепция, которая складывается из разных составляющих. Если говорить в общем, есть личное благополучие (здоровье, хорошее самочувствие, с уверенность в себе, адекватная самооценка), социальное благополучие (то, как человек ощущает себя в обществе – чувствует ли он поддержку, хорошо ли ему там, где он живет, чувствует ли он себя в безопасности) и благополучие на работе: баланс рабочего и свободного времени, адекватная оплата труда, отношения с коллегами. Мы для своего исследования взяли модель благополучия, разработанную фондом New Economics Foundation (NEF). Они в свою очередь взяли за основу показатели, которые включены в исследование European Social Survey, которое проводится в европейских странах. Естественно, все результаты, связанные с высокой самооценкой, чувством смысла жизни, хорошими отношениями в сообществе очень сложно монетизировать. Но есть ряд подходов, которые позволяют это сделать.

Например, подсчитать, сколько человек готов платить за то, что ему «хорошо», или за какие деньги согласен терпеть «плохо»?

Мы можем оценить готовность людей платить за что-то – или получать компенсацию за отсутствие чего-то. Например, во сколько можно оценить хорошие отношения с коллегами? На какую разницу в зарплате вы готовы согласиться, если вы будете работать в коллективе, где плохие отношения? Еще пример — сколько вы готовы заплатить, чтобы купить квартиру в районе с благополучной экологической обстановкой? Такие оценки на рынке недвижимости проводятся постоянно. Еще пример монетизации человеческих отношений – заключение контрактов в родильных домах. Набор услуг, которые предоставляются, никак не отличаются для пациенток с контрактом или без него. Но люди платят за хорошее отношение и уверенность в том, что они могут прийти в любое время в конкретное медицинское заведение и их там примут.

Допустим, вы все подсчитали, подставили в формулу и получили результат? Как он выглядит и в каких случаях считается хорошим?

Возврат на инвестиции представляется в виде дроби, в числителе которой – все социальные эффекты (как положительные – со знаком плюс, так и отрицательные — со знаком минус). В знаменателе – все вклады в проект. Хороший результат – когда дробь больше единицы, то есть числитель больше знаменателя. На Западе SROI применяется довольно широко, и для социальных проектов нормальным считается значение от двух до четырех. Если больше четырех, значит, что-то переоценили – или недооценили вклады в проект. Если мы сравним с возвратом на инвестиции финансовые, то это довольно высокий показатель. Из каждого вложенного одного рубля мы получаем 4 рубля социального эффекта.

Бывает так, что социальный эффект не тот, которого ждали, или даже негативный?

Бывает, и в основном это связано с тем, что SROI дает нам возможность посмотреть на социальные изменения с точки зрения их основных участников. Приведу примеры из зарубежного опыта, поскольку российский очень ограничен. Коллеги оценивали проект в Африке, связанный с обеспечением дополнительных источников питьевой воды. Это было такое социальное предприятие, которое построило детскую площадку. Карусель крутилась, от нее работал насос, качавший воду. Выглядело достаточно красиво: дети играют, вода идет… Но когда стали проводить SROI и беседовать с местными жителями, выяснилось, что мощности этого насоса недостаточно, и детей приходилось снимать с уроков в школе. Все были недовольны. И это стало поводом отказаться от проекта и придумать альтернативу. Другой пример – обувь Toms, по сути, социальное предприятие. Их балетки стоят немного дороже, чем аналогичные товары других марок, но предполагается, что, оплачивая пару для себя, клиент оплачивает пару для ребенка в бедной латиноамериканской стране. Предполагалось, что, получив обувь, дети будут меньше стесняться выходить в общество, лучше посещать школу. Когда компания решила оценить социальный эффект от своей деятельности, выяснилось, что обувь для этих детей не критична – все мы знаем легенды о бразильских футболистах, которые с детства босыми гоняют в футбол. Единственное, на что это повлияло – они стали больше тусоваться с друзьями. То есть социальных эффектов от деятельности компании обнаружено не было. Это вызвало общественную дискуссию о том, что на самом деле нужно бедным людям. Социальный возврат на инвестиции в этом смысле неплохой вариант: он предлагает сначала спросить у людей, что им нужно. Еще до начал реализации программы.

Судя по всему, SROI связан с большими затратами времени, ресурсов, средств. Кто за это платит?

Тот, кого интересует результат оценки. Донор, например. У него может быть две цели: презентационная – лишний раз подтвердить эффективность программы. Или улучшить то, что он делает. На мой взгляд, такая оценка оправдана не в случае, когда программа завершилась, и мы хотим под конец еще раз продемонстрировать, что мы были правы. А когда мы все еще можем что-то изменить. И вообще, чтобы снизить затраты на оценку, самый эффективный подход – сделать прогнозный анализ SROI еще до начала программы.

Насколько востребована эта методика в России?

Насколько мне известно, у нас нет таких опубликованных исследований. Есть анализ социально-экономической эффективности одной из программ фонда «Виктория», который он провел совместно с Evolution&Philanthropy. Мы предполагаем в ближайшее время опубликовать исследование нашей программы «Будь здоров» и провести его верификацию. Так что опыт пока очень ограничен, но интерес к методике огромен. На дворе кризис, никому не хочется вкладывать свои ресурсы в то, что неэффективно. Кроме того, возможность пересчитать нематериальный эффект в деньги очень привлекательна для бизнеса: этот язык ему понятен и близок.

Не помешает ли продвижению этой методики национальные особенности? Для русского мецената вообще характерны широкие жесты, анонимные пожертвования, а требовать отчет и тем более подсчитывать, как сработали благотворительные деньги, считается мелочным…

Такой подход достаточно распространен среди индивидуальных доноров, но совсем не типичен, если мы говорим об институциональных донорах: частных и корпоративных фондах, компаниях, у которых есть сформулированная миссия, цели и задачи. Кстати, SROI может быть востребован и у НКО. Посмотреть на изменения с точки зрения тех, для кого мы эти изменения запланировали – это очень гуманистический подход. Его часто не хватает в некоммерческом секторе. Много заинтересованных сторон: доноры, сами организации со своей миссией, и человек иногда выпадает из поля зрения. Кроме того, методика может стать хорошей базой для построения партнерств в социальной сфере – а пора уже переходить к сотрудничеству от постоянной конкуренции.

Вы обкатали методику на своей программе и будете предлагать ее как услугу?

Естественно. Но помимо этого мы хотим продвигать принципы этой оценки – они представляются нам чрезвычайно важными. Прежде чем «причинять добро» кому-то, неплохо бы спросить, каким образом он предпочитает, чтобы ему его причинили.