Социокультурные проекты и венчурные инвестиции

Рассмотрение грантов не как благотворительности, а как вложений, преследующих своей целью получение социальной отдачи (см. с. 6), рождает вопрос: а можно ли как-то рассчитать эффект от таких инвестиций? Их окупаемость, NPV, IRR?

Очевидно, это возможно, если речь идет о вложениях в бизнес, ориентированный на получение дохода от производства и продажи товаров либо оказания услуг. Такие проекты способны появляться в разных жанрах, определенных в ходе исследования (см. с. 15). Скажем, речь может идти о предоставлении платных уроков, продаже билетов на представления или реализации ремесленно-сувенирной продукции.

В таком случае устанавливается норма рентабельности. Как правило, пониженная, ибо учитывающая, что целью данной коммерческой деятельности является не только экономический, но и социальный эффект.

Однако ситуация усложняется, когда речь идет не о бизнесе, пусть и озабоченном общественным благом, но о социокультурных проектах par excellence. Как понять, что ценнее: создать коллективный огород в деревне, который подарит радость двум сотням человек, или обучить 40 безработных мужчин, отягощенных вредными привычками, основам ремесленного мастерства? Как говорится в известной рекламе, «есть вещи, которые нельзя купить, для всего остального есть Mastercard».

Конечно, существуют наработки и по классификации социальных инвестиций (см. схему), и по расчетам их эффективности. Можно привести различные формулы, ссылки на теории и исследования[1]. Но на наш взгляд, в этом нет необходимости. Во-первых, потому что такие расчеты требуют больших массивов данных, накапливаемых в течение длительного времени. По многодельности подобная работа способна с лихвой перекрыть усилия по непосредственной поддержке проектов. Во-вторых, как замечает один из классиков современной экономики Мартин Макгуайр, «бесспорных оценок «общественных нужд» не существует»[2]. А значит, и не существует бесспорных оценок эффективности их удовлетворения.

shibaeva
Источник: http://timchenkofoundation.org/

Оптимальным способом в данном случае является оценка проектов на соответствие заранее установленным результатам. Если проект их достиг полностью или частично, можно считать, что он в той или иной мере оправдал вложения. Никаких дополнительных механизмов помимо предусмотренных в предыдущей главе, в общем, и не требуется.

Однако это не означает, что стóит совершенно игнорировать подходы, которыми руководствуются те, кто вкладывает деньги с целью извлечения прибыли. Более того, с 1990-х годов в США и с 2000-х в Европе все более активное применение получает опыт венчурного инвестирования для поддержки социальных проектов. Такая практика носит названия social venture capital, venture philanthropy и проч. Речь идет о поддержке инициатив, главным образом на «посевной» стадии и стадии стартапа[3].

Для поддержки социокультурных инициатив, в частности, применимы следующие принципы венчурного финансирования.

  • Высокая степень вовлеченности инвестора в вопросы реализации проекта.
  • Дифференцированный и индивидуальный подход. Пристальное рассмотрение особенностей каждого конкретного начинания, подразумевающее активное участие в отборе проектов людей, имеющих успешный опыт аналогичной деятельности.
  • Ориентированность на многолетнее сотрудничество.
  • Оказание не только денежной, но и нефинансовой поддержки: организационной, наставнической, маркетинговой и проч.[4]
  • Измеримость результатов проектов.

Интерес представляют и принципы компаний-лидеров в области венчурного финансирования. Среди этих принципов отметим:

  • отбирать лучших. Один из наиболее успешных бизнес-акселераторов, компания YC, одобряет лишь 1% поданных заявок. Высокий конкурс—залог качества;
  • поддерживать репутацию успешного инвестора. Чем выше репутация, тем больше приток заявок;
  • непрерывно искать и отбирать объекты для финансирования—постоянно мониторить рынок;
  • принимать риск потери вложений.

Помимо венчурных инвесторов существуют и «бизнес-ангелы». Это не институции, а, как правило, одиночки, которые включаются в проект на самой ранней стадии и не требуют от подопечных немедленной регистрации юридического лица.

Подытоживая вышесказанное, можно заключить, что с помощью конкурса «Культурная мозаика» Фонд Елены и Геннадия Тимченко осуществляет одновременно и венчурное («посевное») финансирование проектов, и их акселерацию. Играть ли еще при этом роль «бизнес-ангелов»—вопрос на усмотрение фонда.

Подобные аналогии можно продолжать и развивать. Скорее всего, они будут продуктивны. Тем более учитывая то, что, к счастью или сожалению, бизнес-логика и обусловленные ею представления, модели и процессы все активнее проникают в разные сферы жизни.

[1] См., напр.: McGuire M. C., Garn H.A. (1969) The Integration of Equity and Efficiency Criteria in Public Project Selection, in The Economic Journal, Vol. 79, №316, pp. 882–893; Stufflebeam D. L., Shinkfield A. J. (2007) Evaluation Theory, Models, and Applications . John Wiley & Sons; Буханова С.М., Дорошенко Ю.А. Количественная оценка эффективности социальных инвестиций для государственного бюджета и инвестора // Экономический анализ: теория и практика. 2006. №7 (64). С. 11–16. Шибаева Н.А. Методы оценки эффективности социальных инвестиций // Проблемы управления. 2008. №3.

[2] McGuire M.C., Garn H.A. (1969) Op. cit., p. 883.

[3] В нашей классификации этапности (см. с. 15) это соответствует подготовительной и начальной стадиям проектов.

[4] Речь, в частности, может идти о создании бизнес-инкубаторов и бизнес-акселераторов. Вторые, в отличие от первых, рассчитаны на более короткий срок и основное внимание уделяют менторскому, а не инфраструктурному (скажем, предоставлению помещений) содействию.

Цитируется по: Социокультурные проекты как двигатель развития малых городов и сел (Исследование КБ «Стрелка» по заказу Благотворительного фонда Елены и Геннадия Тимченко)

Дополнительно по теме искусство и культурное наследие.